Он слонялся по рынку, пока не набрел на пацана, раскладывающего овощи на деревянном ящике.

— Слышь, хлопец, тут такое дело, — как за соломинку хватается утопающий, обратился Боцман к пацану. — Мне бы тару какую, вишь в руках грею товар.

Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана оглянулся по сторонам и спросил:

— Горбатого лепишь?

— В смысле? — не понял Боцман.

— Фуфло гонишь, — пояснил пацан.

— Какое фуфло? Слепой, что ли?

— Сам ты слепой. А я вижу — мент.

— Я не мент! — возмутился Боцман.

— А чего тогда у тебя бутыли с акцизом? Розница торгует не так. Знать надо, куда ходишь, кого ловишь.

— Ладно, — согласился Боцман. — У меня этот заработок действительно очень временный. Но жутко необходимый.

— С такой рожей я бы не пивом торговал, а замочил пару-тройку кошельков и жил припеваючи.

— Принципы не позволяют.

— Тогда целуй фикус, поливай бабушку.

И пацан принялся снова раскладывать свои продукты. Боцман решил было уже отчалить, но обернулся к пацану и сказал:

— А может, ты мне поможешь?

— Чего, сдавать леваков? Нашел идиота.

— Не, толкануть эти бутылки. Я тебе заплачу...

— Пятьдесят процентов, — тут же сказал пацан.

— Сговорились, — улыбнулся Боцман.

— Не сговорились, — сказал пацан. — Семьдесят.

— И ключ от квартиры, где деньги лежат, — хмыкнул Боцман.

Пацан классики не знал, он не обиделся.

— Шестьдесят.

— Ладно, пятьдесят пять.

— Давай.

Боцман протянул было пацану бутылки, но тот отмахнулся:

— Деньги давай. Предоплата.

Боцман развернулся и двинулся прочь.

— Ладно, пятьдесят! — крикнул вслед пацан. Боцман не остановился.

— Сорок! Тридцать! Двадцать!

— Десять процентов и без предоплаты.

— Заметано.

— Только торговать будешь не здесь.

— А где?

— Пойдем, покажу.

Пацан свистнул, тут же возникла тетка, на которую он оставил свои овощи, и уже через пять минут они были у губернаторской резиденции.

— Вот здесь будешь торговать.

— Вот блин, — выругался пацан. — Сразу бы и сказал, что ты тягунковский.

Боцман смекнул, что торговать на этом людном месте могут только люди, отстегивающие губернатору и его команде, но давать задний ход было поздно.

— А то.

— Тогда я с тобой дружу. Тебя как зовут?

— Боцман. Тут вот какая история, пивко это надо толкнуть вон тому водиле в «Ниве».

Пацан подозрительно посмотрел на Боцмана, но, пожав плечами, сказал:

— Сделаем.

Муха уже был на позиции — вертелся у машины, ожидая, когда пацан отвлечет водителя. Поставить жучок было делом секунды.

Пацан обошелся безо всякой тары, он взял три бутылки и двинулся в самую толпу, предлагая всем встречным и поперечным «холодненького пивка»

Боцман внутренне праздновал победу.

Однако рано.

Это, видать, были тягунковские ребята. Очень оперативные. Пацан не успел даже приблизиться к «вольво», как они встали на его пути и спросили:

— Жить надоело?

— Отвали, шкаф, я от Боцмана.

— А мы от капитана, — ухмыльнулся «шкаф». Пацан растерянно оглянулся на Боцмана, и тот понял, что надо срочно идти на выручку.

— Але, гараж, что за дела? — как можно более приблатненной походочкой подошел он к тягунковцам.

— Убери отсюда своего сынка, если хочешь, чтобы он школу закончил.

— Ребята, спокуха, торчок, отойдем, — сказал Боцман. — Вы, видать, не в курсе. — Он показал на сквер, предчувствуя телесные развлечения типа мордобоя. Но надеялся, что, пока он будет отмахиваться от «шкафов», пацан успеет отвлечь водилу, а Муха поставить жучок.

Шкафы двинулись за Боцманом, даже не подозревая, что идут, как бараны на заклание.

Впрочем, и Боцман не знал, что этими «шкафами» дело не ограничится. Один из них по дороге отстал, чего Боцман, увы, не заметил.

— Ну че? — спросил самый здоровый, когда они оказались в безлюдном сквере. — Че мы не в курсе?

— Вы не в курсе, что в России теперь частное предпринимательство и свободная торговля. Рынок, так сказать, и конкуренция.

Эти немудреные слова долго доходили до «шкафов», но, видно, так и не дошли, потому что они вдруг решили, что их обидели.

Первым внушительно замахнулся толстый. Боцман развлекся таким образом — он дернул другого «шкафа» на свое место, и удар толстого пришелся тому аккурат в челюсть.

— Ой, что ж ты своих бьешь? — «удивился» Боцман.

Две-три секунды толстый ошалело смотрел на свалившегося дружка. А потом кинулся на Боцмана, набычив голову.

Боцману осталось только сделать шаг в сторону — толстый шмякнулся об дерево, щелкнув зубами.

Дальше драка была уже не так весела. Боцман краем глаза видел, что пацан заинтересовал водителя, а Муха стремительно нырнул сзади под багажник «Нивы», а через три секунды вынырнул. Боцман дубасил тягунковцев по всем болезненным частям тела, приговаривая:

— Как нехорошо, четверо на одного. Э-э! Так и убить можно. А где же мужская честь? Некрасиво.

Тягунковцы урок морали уже не воспринимали. Они сами валились с ног и расползались в разные стороны.

Когда самый здоровый запросил пощады. Боцман решил, что можно и сматываться. Но тут прямо в сквер вкатила милицейская машина, из которой выскочили трое экипированных милиционеров и направили дула коротких автоматов прямо на Боцмана.

— На землю! Лежать! Руки на затылок! — заорали они что было сил.

Ага, смекнул Боцман, крепкая поддержка. Милиционеров он бить не стал. Не потому, что боялся оружия. Шуму было бы слишком много в городе. А шум команде был ни к чему.

Боцман свалился на землю, милиционеры уже бросились к нему, звеня наручниками, как за их спиной вдруг оказался Муха.

— Ограбление! Там, сберкасса! — заполошно закричал он. — Бегом! За вами послали! Там целая банда! Вооруженные!

Милиционеры сомневались только секунду. Брать одного-единственного хулигана или целую банду — выбор однозначный.

Они снова бросились к машине и были таковы.

Когда вернулись на базу, Муха подключил компьютер и отсканировал жучок.

Машина двигалась к окраине города.

Глава сорок шестая

Впервые Старший узнал, что такое неподчинение приказу. Вернее, приказа никакого он отдать не мог. Он просто изложил команде свой план. Он считал, что, как и всегда, бойцы беспрекословно возьмутся этот план исполнять.

Но никто не двинулся с места, хотя Старший отдал четкие указания.

— Все, за работу, — сказал Старший. Но снова никто даже не шевельнулся.

— Ты что? — спросил вдруг Младший. — Ты нас угробить хочешь?

В темноте Старший снова не сразу узнал его голос. Теперь он был не только хриплый и треснутый — это был злой, угрожающий голос. Этого Старший никак не ожидал.

— Если бы я хотел вас убить, я бы придумал что-нибудь более эффективное.

— Мы тут сгорим заживо, — подал голос другой боец.

— Или сдохнем от голода, — возразил ему Старший. Он старался отвечать ровным, уверенным тоном. — Или задохнемся.

— Нас выпустят, — неуверенно сказал кто-то.

— Тебе это пообещали?

— Нас не могут тут держать всю жизнь.

— Могут, тем более что жизни нам осталось от силы суток пять. Кроме того, у нас задание.

— Да плевал я на твое задание! — вдруг закричал Младший. — Если бы мне сказали, что нас собираются просто сгноить в бетонном мешке, я бы ни за что не пошел. Я, как это ни странно звучит, жить хочу!

— Если мы будем сидеть сложа руки...

— Нет, давайте костер из самих себя устроим! — перебил Младший.

— У нас есть шанс!

— У нас нет шанса! Надо копать, или долбить, или кричать, в крайнем случае, звать на помощь!..

Старший ничего не ответил. Младший и сам понимал, что предлагает нечто неразумное. Впрочем, то, что предложил Старший, было немногим разумнее. Но это была хоть какая-то надежда.

— Надо что-то делать! Надо как-то выходить, — спокойно сказал другой боец. — Если мы взорвем бензин...